Шоб знал, что непременно случается с каждым шабесом.
"Е. И. Дмитриева продолжала и впоследствии писать хорошие стихи.
Незадолго до своей смерти С. Я. Маршак попросил меня приехать к нему.
Он говорил мне о судьбе Е. И. Дмитриевой, рассказывал, что в двадцатые годы написал вместе с Елизаветой Ивановной несколько пьес для детского театра — “Кошкин дом”, “Козел”, “Лентяй” и другие.
Пьесы эти вышли с именами обоих авторов.
Потом Е. И. Дмитриеву выслали в Ташкент, где она умерла в 1928 году.
В переиздании пьес выпало ее имя.
Самуила Яковлевича мучило, что судьба и творчество Е. И. Дмитриевой, бывшей Черубины де Габриак, неизвестны советским читателям.
Он советовался со мной, что ему следует сделать, и я вставляю эти строки как двойной долг и перед С. Я. Маршаком, и перед Черубиной де Габриак, стихами которой увлекался в молодости."
Незадолго до своей смерти С. Я. Маршак попросил меня приехать к нему.
Он говорил мне о судьбе Е. И. Дмитриевой, рассказывал, что в двадцатые годы написал вместе с Елизаветой Ивановной несколько пьес для детского театра — “Кошкин дом”, “Козел”, “Лентяй” и другие.
Пьесы эти вышли с именами обоих авторов.
Потом Е. И. Дмитриеву выслали в Ташкент, где она умерла в 1928 году.
В переиздании пьес выпало ее имя.
Самуила Яковлевича мучило, что судьба и творчество Е. И. Дмитриевой, бывшей Черубины де Габриак, неизвестны советским читателям.
Он советовался со мной, что ему следует сделать, и я вставляю эти строки как двойной долг и перед С. Я. Маршаком, и перед Черубиной де Габриак, стихами которой увлекался в молодости."
Илья Эренбург из книги “Люди, годы, жизнь”
