В самые идеологически мрачные, «застойные» годы С. Алексиевич, светоч советского культурного официоза, была удостоена высоких советских наград:
Ордена «Знак Почета» (1984),
Премии Ленинского комсомола (1986),
Литературных премий имени Николая Островского (1984),
имени Константина Федина (1985).
1993
Из судебного иска Инны Сергеевны Головневой, матери погибшего старшего лейтенанта Ю. Головнева
В газете «Комсомольская правда» от 15.02.90 г. опубликованы отрывки из документальной повести С. Алексиевич «Цинковые мальчики» — «Монологи тех, кто прошел Афганистан».
В опубликованном за моей фамилией монологе имеются неточности и искажения фактов, сообщаемых мною С. Алексиевич, а также явная ложь, вымыслы, т.е. изложение с моих якобы слов обстоятельств, о которых я не сообщала и не могла сообщить. Вольная интерпретация моих высказываний, а также явные домыслы, изложенные от моего имени, порочат мою честь и достоинство, тем более что повесть документальная. Как я полагаю, автор-документалист обязан в точности излагать полученную информацию, иметь записи бесед, согласовывать тексты с интервьюируемым.
Из почты суда
Узнав подробности судебного дела, затеянного в Минске против Светланы Алексиевич, расцениваем его как преследование писательницы за демократические убеждения и покушение на свободу творчества. Светлана Алексиевич завоевала своими подлинно гуманистическими произведениями, своим талантом, своим мужеством широкую популярность, уважение в России и других странах мира. [273]
Не хотим пятна на добром имени близкой нам Беларуси!
Пусть восторжествует справедливость! (Содружество Союзов писателей, Союз российских писателей, Союз писателей Москвы)
Я до конца не верила, что этот суд состоится, как не верила до последнего мгновения, что у Белого дома начнут стрелять...
Что я должна отстаивать? Свое писательское право видеть мир таким, как я его вижу. И то, что я ненавижу войну.
Или я должна доказывать, что есть правда и правдоподобие,
что документ в искусстве — это не справка из военкомата и не трамвайный билет.
Те книги, которые я пишу, — это своего рода проза.
Это — документ и в то же время мой образ времени.
Я собираю подробности, чувства не только из отдельной человеческой жизни,
но и из всего воздуха времени, его пространства, его голосов.
Я не выдумываю, не домысливаю, а организовываю материал в самой действительности.
Документ — это и те, кто мне рассказывает, документ — это и я как человек со своим мировоззрением, ощущением.
Меня учили здесь, как надо писать книги. Толпа у нас всесильна...